В Ростове Познер сравнил церковь с КПСС и предсказал победу Обамы

О казаках

— Вы на донской земле, а донские казаки славились своим демократическими традициями, что вы об этом думаете?

— Я не люблю говорить о тех вещах, о которых не очень осведомлён. Признаться, я мало знаю о казачестве. Кое-что читал, но это художественная литература, — «Тихий Дон» Шолохова, «Тараса Бульбу» Гоголя.

Назвать казачьи обычаи демократией я не могу, хотя то, как избирались атаманы — да, это было довольно демократично. Но когда их уже избрали, тут в моем представлении демократия кончалась.

О социальных сетях

— Как вы относитесь к популярным ныне социальным сетям и пользуетесь ли ими?

— Лично я ими не пользуюсь, меня нет в Facebook, ни в Twitter, я — не блогер. При этом я активно пользуюсь интернетом, к примеру, читаю газету The New York Times,The Economist. Я мог бы на них подписаться в бумажном варианте, но когда они придут, уже читать будет поздно. Социальные сети – штука замечательная, позволяет людям общаться, спорить, только не надо это путать с журналистикой. Журналистика — это профессия, а блогерство — забава и времяпрепровождение.

О вере и неверии, церкви и вопросе к Богу

(По этой теме Владимиру Познеру было задано наибольшее количество вопросов, ведь известно, что тележурналист придерживается атеистических взглядов и не скрывает этого).

— Владимир Владимирович, вы не верите в Бога, а во что верите?

— Я верю в любовь, верю в порядочность, верю в некоторые базовые принципы, которые выражены в книгах, в том числе и церковных. Понимаете, вера — это вещь очень неконкретная, а я люблю иметь возможность пощупать, как и что. Но я не верю никаким системам, партиям, политикам. Мне нужно показать действие, и тогда это уже не вера, а просто знание.

— Насколько тяжело быть атеистом?

— Человеку, который верит в Бога, легче жить, в том смысле, что он всегда все может объяснить божьей волей. И, наверное, легче стареть и приближаться к смерти, веря, что это — не конец, а только начало, что впереди вечная жизнь.

Я думаю иначе: человек умер и ничего не будет дальше, и не на что надеяться. В этом нет ничего плохого, но у меня такое отношение. Это я рассуждаю, как биолог так считаю, у меня абсолютно другой взгляд. Я всегда считал, что вера — удел людей слабых. Жить, не веря в Бога труднее, но мне так больше нравится, я люблю отвечать за себя, за всё хорошее и всё, что сделал плохого.

— Если вы всё-таки ошибаетесь и после смерти предстали перед Богом, чтобы вы спросили у него?

— Предварю свой ответ некоторыми соображениями. Когда я говорю, что я атеист, это означает, что я не верю ни в какую религию. Хотя религия сама по себе – это определенная система взглядов и философия. Я ее не приемлю, потому что она от меня требует слепой веры, она мне говорит, что я не имею права сомневаться. Она мне говорит, что ты не можешь спрашивать: почему? Мне говорят, непорочное зачатие. Я как биолог, знаю, как это происходит. А мне говорят, что это чудо и не надо спрашивать, почему. Мне кажется, человечество и стало человечеством, потому что мыслило и задавалось вопросами. Главный вопрос ребёнка — «почему?» Почему солнце светит? Почему вода мокрая?

Церковь же – это тот институт, который осуществляет как бы идеи религии, как КПСС осуществлял идеи коммунизма.

Что бы я сказал Богу. Если бы я его увидел? Я бы ему сказал: «Как тебе не стыдно!». Если Бог отвечает за все и за всех и все абсолютно знает, то хочу спросить, как получается, что совершенно безвинные дети умирают от голода? Как цунами уносит жизни 200 тысяч человек? Почему падает самолёт с командой «Локомотив»? Это что, всё по Божьей воле?

О собеседниках

— Вашими собеседниками были сотни, если не тысячи людей. Какое интервью вам запомнилось больше всего?

— У меня было много людей, с кем довелось разговаривать, и людей выдающихся и не выдающихся, но очень интересных. Так что, пожалуй, было бы очень трудно назвать самое-самое интервью. Их было несколько. Некоторые даже не вышли в эфир. У меня был, например, невероятно интересное интервью с Ельциным. Оно было запрещено, потому что он тогда был в опале, а интервью было слишком сильное.

Ещё одно интервью было с ныне покойным гениальным темнокожим музыкантом Реем Чарльзом. Потрясающее интервью.

Вот о политиках такого сказать не могу. Политики, как правило, не говорят правды. Они говорят то, что им выгодно говорить, и их надо каким-то образом заставить и показать зрителю, что они врут: как глазки бегают, как пальчики дрожат.

У меня было интервью с краснодарским губернатором Ткачёвым, ну это был редкостный номер, я надолго его запомнил. В какой-то момент я спросил Ткачёва: «Когда вы только пришли к власти, сказали, что все люди с фамилиями на «швили», «дзе» и «ян» и на «ман» — все нелегалы. Вы что, расист?»

Мой собеседник сказал, что он, видимо, погорячился, и тут же добавил: «Вообще-то вы знаете, эти турки месхетинцы размножаются, как кролики». Это всё прямо в эфире. Мне больше ничего и не надо было…

Об идее создания общественного телевидения

— Как вы оцениваете идею создания в России общественного телевидения?

Общественное телевидение существует в 49 странах, и везде действует единый принцип — общественное телевидение не зависит от власти и от рекламы. За общественное телевидение платят граждане страны. Например, в Великобритании работает канал BBC . Британцы платят некую сумму за каждый телевизор в доме, независимо от того, смотрят они BBC, или нет. И эти деньги напрямую идут на счёт телеканала.

А что сделали у нас? Указом, пока ещё президента Медведева, создаётся общественно телевидение и назначается редактор. Это просто издевательство! О какой независимости идёт речь? Это абсолютно зависимая структура, ещё один госканал.

Я сугубо отрицательно к этому отношусь. Хотя и принимал участие в разработке этой идеи, изначально понимая, что так и получился. Но я не хотел быть тем человеком, которому бы сказали, а ты пытался что-либо сделать? Я очень даже пытался, наша рабочая группа положила на стол Медведеву подробную разработку, и то, что он ее не принял, это уже на его совести.

О Путине, Медведеве и Прохорове

— Из публикаций в прессе и ваших высказываний сложилось впечатление, что у вас с Владимиром Путиным не очень хорошие отношения. Не боитесь ли вы, что он будет мешать вам работать, видя в вашем лице угрозу?

— Мне очень жаль, что не прихватил с собой телеграмму от Путина, полученную в день своего рождения. Я вообще более похвальной телеграммы в жизни не поучал. Признаться, я был растерян, зачем ему это? Мог бы и не присылать. Вот Медведев не прислал, и я знаю, почему. Он меня не любит, главным образом, из-за высказываний о русской православной церкви.

Я думаю, что Путин ко мне относится как раз хорошо, другое дело, что он понимает, что у нас с ним разные взгляды. Боюсь ли я остаться без работы? Нет, не боюсь, я достаточно заработал денег и на паперти не окажусь. Я отношусь к Путину с уважением, я понимаю, что это сильный человек, умный, ему надо отдать должное — он сделал много важного для России особенно в первые 4 года, но я абсолютно не согласен в его политикой в дальнейшем. Ну и что? Я его не боюсь, и он меня – тоже.

— Ваше мнение о Михаиле Прохорове?

— Прохоров был у меня трижды, и это единственный человек, который был трижды на программе: когда был просто миллиардером, второй раз — когда возглавил «Право дело» и третий — когда был кандидатом в президенты.

Что о нём сказать? Он быстро учится, он очень умный. Я думаю, что в школе над ним издевались из-за его роста и в нем выработалось желание постоянно что-то доказывать. В бизнесе он доказал, теперь решил доказать, что силен в политике. Несмотря на то, что на выборах многое было против него, ему удалось за короткое время набрать популярность и в Москве и Питере стать вторым, а в целом по стране — третьим.

— Может ли он стать президентом?

— Ну, если уж Медведев может… А вот станет ли, сказать не берусь.

Об отношениях с Америкой и Обаме

— Как, на ваш взгляд, будут развиваться отношения России с Америкой?

— Странная история: вы не поверите, но когда убили Кеннеди в 1963 году, а тогда я был репортёром, и хорошо помню, как на улицах Москвы люди плакали. В Советском союзе были против американской политики, но к американцам относились неплохо.

Многое изменилось, когда мы проиграли холодную войну. Появилась зависть и антиамериканские настроения. Если уж мы такие патриоты и не любим Америку, то давайте не будем носить их джинсы и ходить на их фильмы. Однако мы носим их одежду, жуём жвачки и если приезжает кинозвезда из Америки, то прям убьёмся, чтобы увидеть её живую. Мы им завидуем, потому что они успешнее оказались — вот моё объяснение.

— Какие будут отношения с Америкой? После того, как Обама выиграет выборы (а это не предсказание, это очевидная вещь — можете процитировать), он постарается улучшить отношения с Россией. И совсем не потому, что он хороший дядя. Просто это выгодно США. В Штатах хорошо понимают, что Россия — ключевой партнёр, учитывая, какими темпами развивается Китай.

Если мы блокируемся с США, то это может быть такая сила, которая сдержит наших китайских друзей. Если мы тоже это поймём, это нам будет спокойней. Главное, что у наших стран есть взаимный интерес. В крайнем случае, если мы к немцам относимся неплохо, то что говорить об американцах.

В конце встречи Владимир Познер подписал книги всем желающим (книг, к слову, хватило не всем) и в 20:30 отбыл в аэропорт.

Алексей Сакунов , 19 апреля 2012

Источник

_{»crosslinked«}

Комментирование закрыто.