Владимир Познер в Нижнем: я бы спросил Бога, как ему не стыдно?

В Нижний Новгород Владимир Познер приехал презентовать свою книгу «Прощание с иллюзиями». Она вышла 20 лет назад на английском языке и сейчас наконец-то ее выпустили на русском. Две встречи с читателями, много вопросов. Звезда «Первого канал» отвечает на все, но строго дозирует время общения: понимает, что если затянет с ответом на вопросы — не успеет подписать книги всем желающим.

Книга о себе, времени и России с пугающей откровенностью

Владимир Познер:
- Это книга о стране, обо мне, о сложный отношениях с моим отцом. У меня не было сил переводить ее на русский. В 2008 году я ее перевел, но понял, что столько изменилось во мне, не говоря уже о мире за эти 18 лет, что мне каким-то образом это надо было отразить в книге. Я решил, что введу курсивом комментарии по поводу того, что написано, по поводу меня. Все остальное также, как было написано 22 года назад. Вы сами когда прочитаете — все поймете.

Люди интересовались, на каком языке думает Владимир Владимирович, если он родился в Париже, долго жил в Америке, сейчас живет в России.

- Я думаю на том языке, на котором говорю. Говорю по-французский — думаю на французском, сейчас я думаю по-русски. Мне разные женщины говорили, что я ночью говорю на разных языках. Из меня разведчик бы не получился — разоблачили бы быстро.

Про цензуру

- Цензуры на телевидении нет. Но надо разобраться, что мы имеем в виду. Когда я работал в советское время — была цензура официальная. В каждом журнале, в каждой газете, на радио, на телевидении была комната, где сидел цензор и надо было принести свой материал в эту комнату. Он своим карандашом — синим или красным, подчеркивал, вымарывал, потом ставил печать. После этого материал мог появиться. Сегодня ничего подобного нет, но есть негласная цензура. Наша власть исходит из того, что чем меньше аудитория, тем больше свободы. Если вы разговариваете с тремя людьми, то вы говорите, что хотите. Но если вы разговариваете с 30 миллионами, то тут совсем другое дело. Власть контролирует федеральные каналы, контролирует ту информацию, которую вы получаете по этим федеральным каналам. В этом смысле есть определенная цензура, есть люди, которых я не могу пригласить в свою программу. Я прекрасно знаю, что их не пустят, не дадут им выйти в прямом эфире на 1 канале. В этом смысле — да, есть.

НТВ лжет— эта тема не дает покоя людям уже не первую неделю, а фильм «Анатомия протеста» не посмотрел только ленивый. Как его могли показать по НТВ?

- Взяли и показали. Это абсолютнейшее вранье. Кому-то это очень даже понравилось.

«Говорят, руководству канала угрожали»…

- Никто не испугался. Там руководитель господин Кулистиков, который мало чего боится. И, кстати, они получили колоссальный рейтинг. Они дали этот фильм, разыгрался жуткий скандал, сразу все обратили внимание на НТВ. Они его дали второй раз, а потом обсудили в программах «НТВшники» и «Центральное телевидение». У них были зашкаливающие рейтинги и они могли сказать: «о, нас все смотрят!». Не забываете, что все наше телевидение хоть и контролируется государством, коммерческое. Оно продает рекламное время. А рекламное время стоит тем дороже, чем больше людей смотрит. Поэтому стремление к максимальному количеству телезрителей очень для него характерно. В этом смысле НТВ может сказать — мы победили.

Почему серьезные программы показывают поздно вечером?

- У руководства есть убеждение, что такие серьезные программы смотрит меньшинство. Большинству это не интересно, они будут смотреть сериалы, «Пусть говорят» — кстати, самый высокий рейтинг. А «Познера» не будут смотреть. Будут смотреть позже более интеллигентные, более образованные и так далее.

А если к станку в 5 утра?

- Руководство считает, что вам будет это не интересно.

И тут назрел вопрос об общественном телевидении, которым в последнее время занимается Владимир Владимирович.

- Общественное телевидение существует сегодня в 49 странах. Самое известное, наверное, вам — это BBC. В Европе общественного телевидения нет в двух странах — России и Белоруссии. Такой прекрасный тандем. Общественное телевидение не зависит от власти и не зависит от рекламодателей. Оно не зависимо как от финансовой стороны в смысле частного капитала, так и от политики. Это другое телевидение. Оно не устремлено на рейтинг, не обязательно, чтобы была массовость, главное, чтобы было качество. Будет ли оно в России — не знаю. Это совершенно другая политика, совершенно другой взгляд. Я плохо представляю себе, как можно иметь одну политику на острове, а в море иметь другую политику. Я не очень это понимаю.

В своей программе на «Первом канале» Владимир Позднер задает гостю несколько вопросов из опросника Марселя Пруста. Один из вопросов: «Оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?»- Я являюсь атеистом, но это вопрос Пруста, поэтому я его задаю. Ответы очень разные, иногда очень смешные. Я человек не верующий. Я далек от мысли, что я кого-то могу оскорбить. Я бы сказал: «Как тебе не стыдно?». Почему? Если Бог есть и он всезнающий, как утверждается, и если он за все в ответе, то я хочу спросить: почему умирают от голода дети, ни в чем неповинные; почему падает самолет с командой «Локомотив»; почему столько несправедливостей на свете; почему цунами уносит жизни сотен тысяч людей? Это все вы? Если это все вы, то как вам не стыдно?Познер считает, что нельзя говорить о русском особом пути, который так любят упоминать сейчас.- У каждого есть свой менталитет — у французов свой, у испанцев свой. Я противник того, чтобы говорить, что русские особые, а все остальные не особые. Что у русских свой отдельный путь, а у них нет. У каждой нации есть свой путь, Европа — это географическое понятие, не более того.