Самые интересные комментарии
- Виктор on Реплики: Об итогах года
- Виктор on Реплики: Об итогах года
- Виктор on Собчак живьём. (Интервью с Владимиром Познером)
- Виктор on Собчак живьём. (Интервью с Владимиром Познером)
- Виктор on Реплики: Об итогах года
- Виктор on Реплики: Об итогах года
- ирина on Реплики: Об итогах года
- Виктор on Реплики: Об итогах года
Поиск
Архив
- December 2014
- November 2014
- October 2014
- September 2014
- July 2014
- June 2014
- May 2014
- April 2014
- March 2014
- February 2014
- January 2014
- December 2013
- November 2013
- October 2013
- July 2013
- June 2013
- May 2013
- April 2013
- March 2013
- February 2013
- January 2013
- December 2012
- November 2012
- October 2012
- September 2012
- August 2012
- July 2012
- June 2012
- May 2012
- April 2012
- March 2012
- February 2012
- January 2012
- December 2011
- November 2011
- October 2011
- September 2011
- August 2011
- July 2011
- June 2011
- May 2011
- April 2011
- March 2011
- February 2011
- January 2011
- December 2010
- November 2010
- October 2010
- September 2010
- August 2010
- July 2010
- June 2010
- May 2010
- April 2010
- March 2010
- February 2010
- January 2010
- December 2009
- November 2009
- October 2009
- September 2009
- August 2009
- July 2009
- June 2009
- May 2009
- April 2009
- March 2009
- February 2009
- January 2009
- December 2008
- November 2008
- October 2008
- September 2008
- August 2008
- July 2008
- June 2008
- May 2008
- April 2008
- March 2008
- February 2008
- January 2008
- December 2007
- November 2007
- October 2007
- September 2007
- July 2007
- June 2007
- May 2007
- April 2007
- March 2007
- February 2007
- January 2007
- December 2006
- November 2006
- October 2006
- July 2006
- June 2006
- May 2006
- April 2006
- March 2006
- February 2006
- January 2006
- December 2005
- November 2005
- October 2005
- July 2005
- June 2005
- May 2005
- April 2005
- February 2005
- January 2005
- December 2004
- November 2004
- October 2004
- September 2004
- June 2004
- May 2004
- April 2004
- March 2004
- February 2004
- January 2004
- December 2003
- November 2003
- October 2003
- September 2003
- August 2003
- July 2003
- June 2003
- April 2003
- March 2003
- February 2003
- December 2002
- November 2002
- August 2001
- April 2001
- January 2001
- August 2000
- April 2000
- March 2000
- February 2000
- October 1999
- September 1999
- August 1999
- July 1999
- June 1999
- May 1999
- April 1999
- March 1999
- February 1999
- January 1999
- November 1998
- October 1998
- September 1998
- July 1998
- June 1998
- May 1998
- April 1998
- March 1998
- February 1998
- January 1998
- December 1997
- November 1997
- October 1997
- September 1997
- June 1997
- May 1997
- April 1997
- March 1997
- February 1997
- January 1997
- December 1996
- November 1996
- October 1996
- September 1996
- August 1996
- March 1996
- August 1995
- June 1995
- November 1993
- August 1993
Популярное
Управление
После прочтения книги попробовал посмотреть передачу Познера, чтобы взглянуть на него, так сказать, новыми глазами.
Признаться честно, я не испытываю симпатии к телеведущему Владимиру Познеру. Меня раздражает и его манера разговаривать со своими гостями (высокомерная, с лёгкой ироничностью, с невысказанным, но явным «что ещё вы нам наврёте?»), и его публичные высказывания о вечном русском рабстве, и негативные замечания о церкви. Поэтому и к сборнику его мемуаров я отнёсся достаточно критически, но когда начал читать, увлёкся и даже, пожалуй, в какой-то степени изменил своё мнение о Познере.
Да, так порой бывает – когда ближе знакомишься с человеком, который тебе по тем или иным причинам антипатичен, когда узнаёшь его прошлое, узнаёшь его взгляды не в пересказе сторонних лиц и не в кратком формате газетного/телевизионного интервью, то этот человек открывается тебе как-то по-другому, и ты уже не можешь испытывать к нему столь острой неприязни как раньше. Итак, что же я узнал о Познере не как о телеведущем, а как о человеке из его мемуаров?
Первое. Познер человек яркой и необычной судьбы. Родился в семье француженки и еврея. Детство провёл в оккупированной гитлеровцами Франции, юность – в Нью-Йорке, молодость – в советской части Германии. В СССР приехал в возрасте 18 лет. Сразу же после перестройки уехал в Америку, затем вернулся в страну, которая из СССР превратилась в Россию… до какой-то степени. Познер одинаково свободно говорит на русском и английском, глубоко погружен и в русскую, и в американскую культуры, имеет помимо российского ещё и американское, и французское гражданство. Неудивительно, что красной линией через всю книгу проходят размышления о том, какой же всё-таки нации он принадлежит, какой язык и какая культура для него родные. И так получается, что действительно – Познер нигде не чувствует себя до конца «своим», ни в России, ни в Америке; кроме того, картину ещё больше усложняет еврейское происхождение, которое он прекрасно осознаёт (не в последнюю очередь потому, что ему об этом никогда не дают забыть его критики). Но и евреем Познер себя не очень-то чувствует – языка он не знает, о традициях имеет весьма смутное представление, в Бога Авраама и Моисея не верит, но на оскорбления в адрес евреев реагирует весьма жёстко, и, как сам пишет, даже сам удивляется, насколько сильно его подобные вещи трогают.
Опыт Познера по самоидентификации производит глубокое впечатление, потому что мы часто вообще не думаем о том, что значит принадлежность к той или иной культуре, нации, языку, принимаем то, с чем родились, как должное. А ведь это один из важнейших этапов на пути самопознания – разобраться в том, как влияет на личность окружающая среда, что в моём мировоззрении получено путём собственных исследований и переживаний, а что воспринято бездумно, по принципу «как все думают, так и я думаю». Без выделения своего «я» из коллективного мышления, данного нам, так сказать, «по умолчанию», только в силу происхождения, невозможно становление личности. Познера перед этими вопросами поставила сама судьба, причём в юном возрасте, а потому его опыт, его поиск самого себя столь интересен.
Второе. Познер, отлично знает достоинства и недостатки Америки, СССР и новой России. Его высказывания о русой культуре достаточно известны и, полагаю, нет смысла их повторять. Но, оказывается, и об американцах он высказывается не менее страстно и во многом обидно (просто, по всей видимости, журналисты на эту тему задают вопросы гораздо реже, чем об отношении Познера к русским). Он пишет о страшной узости кругозора, о расизме (особенно в южных штатах), о разрыве между бедными и богатыми, о ненависти ко всему чужому и непонятному, об узколобом ультраконсерватизме, готовом силой уничтожить всё, что не вписывается в систему «американской картины мира». Интересно отметить, что с точки зрения Познера две столь разные системы как советская и американская, неожиданно сходятся в упоении собственной идеологией, в отрицании возможности другого образа жизни, в чёрно-белой картине мира, в том, что считают тех, кто придерживается другого мировоззрения, нелюдями, в борьбе с которыми хороши любые средства. В результате самые ярые бойцы по ту и другую линию фронта оказываются неожиданно чуть ли не близнецами.
В силу своей профессии, Познер уделяет много внимания рассказам о тележурналистике – советской, российской и американской. Советская журналистика в воспоминаниях Познера предстаёт пропитанной кафкианским абсурдом: страшные скандалы по совершенно безобидным поводам, цензура и попытки эту цензуру хоть как-то обойти, идеологическая накачка, переворачивающая многие вещи с ног на голову. Впрочем, и об американском телевидении Познер пишет без особого восхищения. Он возмущается тем, что телекомпании отстаивают интересы крупных корпораций, тем, что развлекательность вытеснила аналитику, тем, что информация обрабатывается в нужном ключе, и при видимом отсутствии цензуры в буквальном виде тем не мене существует негласное соглашение о том, что можно показывать, а что нет.
— А как же свобода слова? — поинтересовался я.
— Свобода слова?! — вскричал он. — Свобода слова — это там, на улице, — он махнул рукой в сторону окна, — там, а не в моей студии!
— Это цензура! — начал заводиться Фил.
— Вы меня, американца, обвиняете в цензуре?! — взревел президент. — Да как вы смеете?
Примечательно то, что президент компании и в самом деле не считал это цензурой. Защита доходов компании — это вовсе не цензура, это важнейшее дело. А запрет на критику рекламодателя и есть защита интересов компании. И выходит, что цензура — это то, что существует в других странах, но не в Америке. В Америке цензуры нет. Вдруг это напомнило мне ставшие классикой слова советской женщины-участницы телемоста «Ленинград–Бостон», которая на вопрос американской бабушки, есть ли насилие и секс на советском ТВ, ответила: «У нас секса нет…» Тут раздался громовой хотот собравшейся в студии аудитории, и в нем потонуло завершение ее фразы: «…на телевидении».
В то же время Познер утверждает, что американская журналистика, несмотря на все эти проблемы, превосходит советскую, не говоря уж о современной российской (о ней, впрочем, согласно известной мудрости, лучше просто промолчать). У американских журналистов больше свободы действия, больше доверия со стороны граждан, больше возможностей и при этом, что немаловажно, больше ответственности – за журналистскую ошибку можно заплатить штрафом, а можно и «волчьим билетом». Наверное, именно поэтому американские журналисты отличаются от советских и тем более от современных российских более строгим и серьёзным подходом к своему делу.
Третье. В том, что касается отношения к религии, Познер выступает в своём привычном амплуа – отстаивает свободу вероисповедания, но при этом ругательски ругает церковь как организацию. Но есть в книге и одно неожиданное замечание, открывающее отношение Познера к религии с другой, неожиданной стороны.
«Бывали времена острой боли и одиночества, ощущения беззащитности и отчаяния, когда возникал соблазн опуститься на колени и помолиться. Но я никогда не уступал этому соблазну, опасаясь, что этим предам себя, что поднимусь с колен другим человеком. Возможно, лучшим, возможно, нет, но другим. Мистика? Быть может. Но это не меняет сути».
В чём-то такой последовательный и упорный атеизм, даже перед лицом крайних обстоятельств, вызывает уважение, по крайней мере, он выглядит достойнее, чем столь популярный ныне вялый, безразличный «агностицизм» или столь же популярное следование каким-либо религиозным требованиям в силу «традиции». Да и слова о неминуемом изменении личности, которого избегает Познер, показывают, что сам смысл религии, веры он понимает лучше, чем многие из тех, кто регулярно ходит в церковь.
Четвёртое. Судьба книги «Прощание с иллюзиями» столь же извилиста, как и судьба её автора. Она была написана двадцать лет назад для американской аудитории, естественно, на английском языке. Владимир Познер перевёл её на русский не так давно, и многие строки, что он писал тогда, во времена развала Союза и зарождения новой России, теперь читаются с усмешкой над их удивительной наивностью и простодушием. Вычёркивать их Познер не стал, вместо этого добавил комментарии от себя сегодняшнего, с высоты двадцатилетнего опыта, и эти комментарии, надо признать, добавили остроты тексту. Тем более что, откровенно говоря, я ведь тоже помню все те иллюзии, которые витали в обществе относительно нового пути развития страны, относительно светлого капиталистического будущего, и сам эти иллюзии разделял. Так что мне прекрасно понятно то сожаление и умиление, которое Познер выражает в своих комментариях. Да, то была прекраснодушная эпоха, время красивых слов и радужных мечтаний, расколовшихся при соприкосновении с грубой реальностью. Думаю, многие из тех, кто старше 30 лет, сейчас вспоминает себя тогдашнего со снисходительной усмешкой, и многие могли бы прокомментировать свои мысли того времени точно так же, как это делает Познер.
Напоследок же мне остаётся сказать лишь, что после прочтения книги я в качестве эксперимента попробовал посмотреть передачу Познера, чтобы взглянуть на него, так сказать, новыми глазами. Но, увы, оказалось, что если я и почувствовал некоторую симпатию к Познеру как человеку, то как телеведущий он меня раздражает так же, как и раньше. Выдержать его передачу я всё так же смог лишь пять минут и то с большим трудом.
Начать с хулы, и постепенно перейти к панегерику – тонкий ход, но достаточно дешевый(рублевый), если бы не обратная концовка, опять подлить йаду Познеру. Цена взлетает вдвое!
Высокомерное, с лёгкой ироничностью, с невысказанным, но явным «что ещё вы нам наврёте?»- манера разговаривать. Относится только к гостям, которые имеют отношение к власти, или позиционируют себя, как поддерживающие политику власти. И это вполне логично: «Познер человек яркой и необычной судьбы. Опыт Познера по самоидентификации производит глубокое впечатление,» и ещё много, много почему. С людьми же осмелившимися иметь мнение отличное от мнения «большинства», при этом не менее объективное, но всегда более аргументированное (хотя бы потому, что у «меньшинства» нет такого веского аргумента «большинства», как сила и власть), Познер, вполне доброжелателен.
Cила Познера, как журналиста, в том, что он говорит правду, что он прекрасно аргументирует свои слова, что он видит сразу и очень точно все слабости и сильные стороны своего собеседника. Своими вопросами-комментариями он эти стороны собеседника ярко и точно вскрывает для зрителей, показывает то, что часто скрыто за шелухой слов свих визави.
Вспомните, недавние интервью с Леонтьевым , Канделаки – как он точно дал им уничтожительную характеристику своими вопросами да и их многословными, вообщем-то пустыми ответами.
Прекрасная книга. Читается невероятно интересно. Многие истории хочется пересказывать близким.
Очень люблю Владимира Познера и с удовольствием смотрю все его проекты.
Соглашусь с Анастасией.
Передачи, книги Познера как глоток свежего воздуха.
Настоящий профессионал и интереснейший Человек.
Надо же, как комплекс неполноценности мешает человеку смотреть телевизор.
наджели радасть кюсь, что наш президент хотя бы читал историю государства российского. НЕУЖЕЛИ РАДОСТЬ НАЖРАТЬСЯ!