Владимир Познер: Я не понимаю Азию!

Сорок градусов жары. Но Познер пришел на встречу в деловом костюме. Ну настоящий европеец! Причем совершенно не понимающий Азию…

Автор программы “Времена”, президент Академии российского телевидения Владимир Познер откровенно ответил на все наши вопросы. И заранее извинился, если обидел кого…

Извинения были не лишними. Оказалось – он не такой, как на экране. Там можно вырезать лишние эмоции и резкость суждений из кадра и оставить зрителю безупречного мэтра российской журналистики. Но Познер “вживую” намного интереснее, может, потому, что говорил то, что думал.

Откуда он взялся? Родился во Франции, учился в Америке, но в разгар перестройки приехал работать в Россию. Познер стал знаменитым, когда ему было уже за шестьдесят. Жизнь до этого – поиск себя. Слишком долгий? Но это того стоило.

Сегодня его программы занимают верхнюю строчку в рейтингах. Тысячи людей верят ему и тяжело вздыхают, когда он ставит многоточие в очередной “болючей” теме знаменитой фразой “такие времена”…

И если спросить, кто открыл Америку, то многие на постсоветском пространстве назовут вовсе не Колумба, а Познера, который большую часть своей профессиональной жизни рушил железный занавес Советского Союза, наводя телемосты между двумя континентами.

“ОДНОЭТАЖНОЕ СНГ? НИКОГДА!”

– Вы открывали зрителю Европу, не планируете обратиться к другой части континента, навести телемосты в новом направлении?

– Мне были небезразличны отношения между Россией и Америкой. Я пытался добиться понимания в те годы. Что касается Средней Азии, скажу откровенно, я ее плохо знаю, что я могу объяснить? В Америке я вырос, Россию знаю. А в качестве мостостроителя в Азию не гожусь.

Конечно же, Азия меня интересует. Но я европеец. Когда я попал в Рим, то ощутил свои корни – мороз пошел по коже. Я много ездил и видел прекрасные места, но такого чувства больше не было. Азия – это не мое. Мне ее сложно понять. Она больше, чем Европа, она разнообразна и совсем другая, мне никогда этого не постичь. У меня нет времени. Я владею многими иностранными языками, но не знаю тех языков, на которых общаются азиаты. Даже музыку не воспринимаю, она меня просто не трогает…

– О бывших постсоветских республиках Средней Азии вы тоже ничего не знаете?

– Если говорить о Казахстане, то это не среднеазиатская республика, поэтому сюда я его не отношу. Самый мощный и многочисленный среди среднеазиатских стран, на мой взгляд, Узбекистан. Самая богатая – Туркмения, но при этом нищета жуткая… О Таджикистане я вообще ничего не знаю. Киргизия? Впечатление, что серьезные проблемы, нищета, безработица и неопределенность в завтрашнем дне. Все бывшие республики, скажу откровенно (хотите – обижайтесь!), испытывают большие сложности. В чем была главная ошибка? Необходим был последовательный переход из строя в строй. Но Ленин посчитал, что один строй можно перескочить. Ничего не получилось. Люди оказались не готовы. Возьмем республики Средней Азии, тут был феодализм. И вдруг объявили социализм. Потом все рухнуло и вернулось к прошлому. Поэтому, когда вы меня сегодня спрашиваете, какое положение в этих странах, – да никакое…

“Формально я не включил Казахстан в Среднюю Азию, так как, насколько я знаю, он сам себя туда не включает. Я думаю, что Казахстан – это мощнейшая страна, с огромным потенциалом, в коекаких экономических вопросах здесь ведут себя умнее, чем в той же России, в вопросах рыночной экономики – тоже…”

– Ваш проект “Одноэтажная Америка” прошел на ура. Не было ли у вас желания сделать “Одноэтажное СНГ”?

– Я в значительной степени американец, вырос в НьюЙорке, люблю этот город. Когда впервые прочитал “Одноэтажную Америку” Ильфа и Петрова, полную уважения, симпатии и критики, поразился. Как же они, не зная языка, почувствовали Америку? Это настоящий журналистский нюх! Я ужасно люблю эту книгу. И решил, что было бы здорово повторить путешествие и сравнить его с тем, что описали Ильф и Петров. Это интересно американцам и полезно россиянам. Я считаю, что сегодня неправильное отношение к этой стране, эта американофобия сызмальства… Мы общались с сотнями американцев и сделали, на мой взгляд, хорошую работу. Ничего более интересного я в жизни не делал.

Когда я сделаю “Одноэтажное СНГ”? Никогда! Вопервых, у меня замыленный глаз. Нужно, чтобы это сделал иностранец, а я себя таковым в России не считаю. Мы, живущие здесь, много не видим, ко многому привыкли. И второй вопрос: для кого делать “Одноэтажную Россию”? Важно делать это не для россиян, а, например, для американцев. А кто это в Америке будет спонсировать, финансировать? Такого интереса там нет.

Но это вовсе не значит, что я больше не буду делать такие проекты. Вторая часть будет про Францию. Я там родился, моя мама – француженка. Но это будет не “Одноэтажная Франция”, а “Тур де Франс”, мы будем ехать, как велосипедисты.

ПОЗНЕР, КОТОРЫЙ ГУЛЯЕТ САМ ПО СЕБЕ?

– Что вы думаете о независимости журналиста, есть ли вообще такое понятие?

– В 1995 году, когда предстояли выборы в России, Ельцин выдвигался в президенты, и его рейтинг был равен 5 процентам. А у Зюганова было 30 процентов, вроде бы все понятно. В Давосе собрались олигархи. Они тогда решили не допустить коммунизм к власти. Использовали телевидение как оружие влияния на сознание. Они начали “мочить” Зюганова. Гигантские деньги были вложены в это дело, и Ельцин выиграл. Это был момент истины. Та самая перестроечная журналистика с ее героями и правдолюбцами перестала существовать. Журналисты перестали быть журналистами. Тогда мы поняли, что такое телевидение. Теперь, когда мы рассуждаем о купленных журналистах, мы должны осознать, что однажды продались… И это происходит не только в России, а всюду. В той же Америке.

– Но выто всетаки независимый журналист. Чувствуете ли вы государственный контроль, когда делаете “Времена”?

– У меня счастливая ситуация, я за эти годы заработал себе на жизнь и могу сказать: до свидания, будьте здоровы! Я не буду стоять на паперти, деньги дают мне независимость. Я могу уехать в любую страну. Уеду и скажу: да в гробу я вас видел! Я в свое время работал на определенную партию, но потом понял, что я делаю, и ушел. Больше не собираюсь работать ни на какую власть или систему. Только на аудиторию. Но при этом я не оппозиционер, у меня нет такой задачи.

– Расскажите о процессе работы, есть ли у вас запретные темы?

– Беру злободневную тему. Например, коррупцию. Медведев поднял вопрос, почему же не сделать это темой недели? И я думаю, что именно хотел бы узнать Иван Иванович из “тьмутаракани”? Не надо долго говорить, он хочет точно знать, когда и как. И моя задача – сделать программу именно для Ивана Ивановича…

Конечно, это неприятно власти. Но увольнять меня зачем? Я делаю всетаки нужное дело. Бывает, что узнаю о недовольном телефонном звонке из кремлевской администрации, якобы зачем Познер сказал… Но я не работаю на “Первом канале”, я продаю свою программу…

Познер много говорил о своей независимости, но когда зазвонил телефон, он извинился и сказал, что не может пропустить телефонный звонок даже во время интервью – “связан договором”…

– Существует ли список людей, которых не приглашают на программу “Времена”?

– Да, есть люди, которые не приглашаются на программу. Я бы, конечно, всех пригласил. В свое время у меня был разговор с генеральным директором “Первого канала”, я говорил: давайте не будем делать программу или будем делать помоему. Решили делать. Но три человека, как мне сказали, не должны быть. Не четыре, не восемь, а только три. Этих людей, я, конечно, не могу вам назвать. Это был компромисс. Я, конечно, считаю, что это ошибка, лучше вывести их из тени. Но так думают, к сожалению, не все…

– Вы отстаивали “Интерньюс”, который закрыли власти. Как вы думаете, чем закончится эта история?

– Мы, конечно, протестовали, 2000 журналистов подписали обращение к президенту Путину. Но Путин сказал, что это выеденного яйца не стоит. И то, что сейчас происходит с “Интерньюсом”, лишний раз показывает, что господин Медведев – это не клон Путина. У него свои взгляды. Будет ли восстановлен “Интерньюс”? Скорее всего, да.

ВСЕ, КРОМЕ ПОЛИТИКИ

– Увидев вас на экране в шоу “Король ринга”, многие были, по меньшей мере, удивлены. Вы так подрабатываете или развлекаетесь? И нашли же вы время для этого в плотном рабочем графике…

– Я не люблю жаловаться, что мне, дескать, некогда. Если нет времени, то не делай ничего! А бокс я люблю с детства. Сначала, когда меня пригласили, я подумал, что, может, не следует соглашаться, ведь я серьезный человек, занятый политикой. А потом решил, почему бы не получить такое удовольствие, просто расслабиться?

– Еще одно ваше хобби – это ресторан. Это дань моде? Многие знаменитости нынче открывают подобные заведения…

– Мой брат – доктор исторических наук, в советское время был очень востребован. Но после 90х он оказался в достаточно тяжелом положении. А мы с ним давно шутили, почему бы нам не открыть французский ресторан. Мама наша была француженка, она замечательно готовила и нас научила не только ценить хорошую еду, разбираться, что с чем едят и чем запивают, но и готовить. Мое коронное блюдо – баранья нога пофранцузски.

Я согласился открыть ресторан, нашел место, а дальше все делает брат. Мы открыли ресторан три года назад и назвали его в честь мамы. На стенах висят наши семейные фотографии. И это не бизнес, хотя, конечно, мы не теряем на этом деньги, более того, даже зарабатываем. Это место многим полюбилось, и нам приятно, что сюда многие приходят. Я думаю, что это потому, что в нашем ресторане нет этих пальцатых людей, относительно дешево и очень вкусно. Это мое увлечение, и я не собираюсь открывать второй, третий ресторан…

– Вы часто говорите о плотном рабочем графике, есть ли в нем место отдыху?

– Есть такая американская пословица, которая буквально переводится так: “Работай, как следует, а потом отдыхай на всю катушку”. Я так и делаю. Люблю поездки в разные страны. У меня большой отпуск, мы уходим в последнюю субботу июня и возвращаемся только в середине сентября. Играю в теннис, занимаюсь спортом, читаю и даже хожу в консерваторию, люблю поесть и выпить. Я гурман, люблю разную еду, хотя, если вы заметили, я не толстый человек. Много работаю и считаю, что имею право на хороший отдых.

– Жизнь после семидесяти только начинается?

– Я люблю свою профессию. И это самое главное. Можно быть замечательным водителем трамвая и быть счастливым, а можно быть мультимиллионером и постоянно грустить. Все зависит от самонастроя. Мне 74 года, и я пока еще ничего! Иногда даже на девушек посматриваю…

статья с сайта caravan.kz

Комментирование закрыто.