Самые интересные комментарии
- Виктор on Реплики: Об итогах года
- Виктор on Реплики: Об итогах года
- Виктор on Собчак живьём. (Интервью с Владимиром Познером)
- Виктор on Собчак живьём. (Интервью с Владимиром Познером)
- Виктор on Реплики: Об итогах года
- Виктор on Реплики: Об итогах года
- ирина on Реплики: Об итогах года
- Виктор on Реплики: Об итогах года
Поиск
Архив
- December 2014
- November 2014
- October 2014
- September 2014
- July 2014
- June 2014
- May 2014
- April 2014
- March 2014
- February 2014
- January 2014
- December 2013
- November 2013
- October 2013
- July 2013
- June 2013
- May 2013
- April 2013
- March 2013
- February 2013
- January 2013
- December 2012
- November 2012
- October 2012
- September 2012
- August 2012
- July 2012
- June 2012
- May 2012
- April 2012
- March 2012
- February 2012
- January 2012
- December 2011
- November 2011
- October 2011
- September 2011
- August 2011
- July 2011
- June 2011
- May 2011
- April 2011
- March 2011
- February 2011
- January 2011
- December 2010
- November 2010
- October 2010
- September 2010
- August 2010
- July 2010
- June 2010
- May 2010
- April 2010
- March 2010
- February 2010
- January 2010
- December 2009
- November 2009
- October 2009
- September 2009
- August 2009
- July 2009
- June 2009
- May 2009
- April 2009
- March 2009
- February 2009
- January 2009
- December 2008
- November 2008
- October 2008
- September 2008
- August 2008
- July 2008
- June 2008
- May 2008
- April 2008
- March 2008
- February 2008
- January 2008
- December 2007
- November 2007
- October 2007
- September 2007
- July 2007
- June 2007
- May 2007
- April 2007
- March 2007
- February 2007
- January 2007
- December 2006
- November 2006
- October 2006
- July 2006
- June 2006
- May 2006
- April 2006
- March 2006
- February 2006
- January 2006
- December 2005
- November 2005
- October 2005
- July 2005
- June 2005
- May 2005
- April 2005
- February 2005
- January 2005
- December 2004
- November 2004
- October 2004
- September 2004
- June 2004
- May 2004
- April 2004
- March 2004
- February 2004
- January 2004
- December 2003
- November 2003
- October 2003
- September 2003
- August 2003
- July 2003
- June 2003
- April 2003
- March 2003
- February 2003
- December 2002
- November 2002
- August 2001
- April 2001
- January 2001
- August 2000
- April 2000
- March 2000
- February 2000
- October 1999
- September 1999
- August 1999
- July 1999
- June 1999
- May 1999
- April 1999
- March 1999
- February 1999
- January 1999
- November 1998
- October 1998
- September 1998
- July 1998
- June 1998
- May 1998
- April 1998
- March 1998
- February 1998
- January 1998
- December 1997
- November 1997
- October 1997
- September 1997
- June 1997
- May 1997
- April 1997
- March 1997
- February 1997
- January 1997
- December 1996
- November 1996
- October 1996
- September 1996
- August 1996
- March 1996
- August 1995
- June 1995
- November 1993
- August 1993
Популярное
Управление
Владимир Познер: «Я надеюсь, что Путин к власти не вернется»
Более яркой, противоречивой и загадочной персоны в истории отечественной тележурналистики не сыскать. В нем впечатляет все: от биографии до удивительной природной харизмы. Легкий, стремительный — возраст остается где-то там, «за кадром», он так же вальяжно спокоен перед небольшой университетсткой аудиторией, как и вечерами в миллионах телевизоров. «Такой же, как на экране», — отмечаешь про себя, завидуя этому чисто мужскому счастью — не бояться физической старости. И лишь потом становится понятно, что просто линза камер не способна исказить то, что не способна передать: образ давно все наперед знающего человека. Именно таким показался Владимир Владимирович Познер во время подведения итогов конкурса «ТЭФИ Регион — 2010» на конференции, посвященным проблемам развития информационного общества в России.
— Владимир Владимирович, как вы оцениваете роль интернета в развитии современного общества?
— Интернет — это чрезвычайно важный инструмент, потому что он дает возможность человеку получить то, в чем он больше всего нуждается. Информация отосится к категории наиболее ценных вещей. В тоталитарном обществе, например, информации минимум. Может быть кто-то из вас помнит, что в советское время существовали такие учреждения, как Агентство печати «Новости», ТАСС, Гостелерадио и т. д. И у них были свои библиотеки — с газетами, журналами, в том числе и издания других стран. Называлось это «спецхран», и попасть туда могли далеко не все. Для этого вы должны были иметь специальный пропуск — право читать это все. А так это было запретно, там была информация, которую вы не должны были знать. Это характерно вообще для закрытых обществ.
Слава Богу, Россия сегодня не такое закрытое общество, хотя назвать ее открытой тоже нельзя.
Это процесс. Интернет демократичен в том смысле, что любой человек имеет доступ к информации. Но далеко не все, что там есть, является информацией.
— Многие сейчас отмечают, что доверие к традиционным СМИ утеряно. Читатели охотнее ищут информацию в блогах, социальных сетях и пр., полагая, что журалисты все равно правды не напишут.
— Почему перестают доверять журналистам? По совершенно очевидным причинам: эти журналисты, будучи независимыми, выполняют определенные задания власти или, в редких случаях, хозяев. И читатель-слушатель-зритель понимает, что это — не то, это — неправда, и отворачиваются, ищут информацию в других источниках. И это абсолюто нормальный процесс. Во времена перестройки и гласности журналисты были среди тех, кому больше всего доверяли. Сегодня мы находимся по этому показателю на очень низком уровне. Почему это произошло? Потому что многие из нас предали свою профессию.
— Есть ряд рускоязычных СМИ, где изложение новостей несколько отличается от «официальных» каналов. Тот же RTV I, «Эхо Москвы»… Но и там вы — редкий гость. Почему?
— Кому принадлежит «Эхо Москвы»? На 65% — «Газпром-Медиа». «Газпром-Медиа» кому принадлежит? «Газпрому». «Газпром» кому принадлежит? Сами понимаете. Вывод? Все, что происходит на «Эхо Москвы» — это позволено властью. Это такой клапан, чтобы пар выпустить. На самом деле, это очень цинично: чем меньше аудитория, тем больше свободы. Если газету читают три с половиной человека, вы там сможете найти какую угодно информацию. Вы знаете, какая потенциальная аудитория «Эхо Москвы»? Чуть более двух миллионов человек.
Что касается меня, то я на «Эхо Москвы» нечасто бываю. Бываю, когда я считаю, что это будет иметь хоть какой-то смысл. А вот просто так присоединять свой голос к этому разрешенному тявканью…
Извините, что я так выражаюсь… В этом нет ни смелости, ни отваги — ничего.
— Что же делать, когда на «официальных» и самых массовых телеканалах — сплошные кривые зеркала и ледовые шоу?
— Есть коммерческое, а есть так называемом общественное телевидение. Коммерческое телевидение — это бизнес. Оно направлено на то, чтобы собрать как можно больше зрителей. Чем выше рейтинг — тем дороже минута рекламного времени. Если я хочу завоевать внимание как можно большего числа зрителей, я устремляюсь на поиски как можно более общего знаменателя. Я могу делать программу, которая будет заставлять людей думать, сопереживать, размышлять, делать выводы, но, если мы занимаемся коммерческим телевидением, я этого делать не буду. Потому что большинству зрителей этого не надо — думать, размышлять и пр… Зрители хотят «про голую женщину». И любой владелец коммерческого канала выберет «голую женщину» — ради рейтинга.
В России нет общественного телевидения. Которое бы не зависело от рекламы, и не зависело от властей. Такое, например, как ВВС в Великобритании. Наличие таких каналов несколько разделяет общество, так сказать, на элиту и плебс. Потому что программы общественного телевидения не менее зрелищны, красочны и интересны, но все-таки заставляют зрителей задумываться и размышлять.
В том, что в России нет общественного телевидения, повинна власть. Я лично по этому поводу встречался с Путиным когда то, и он меня спросил: «А кто будет платить? У нас же нет денег на это». Я ему напомнил о канадском канале СВС, на содержание которого законом отведен некий процент из бюджета страны, и снижать этот процент нельзя ни под каким предлогом. Т. е. давить таким образом на канал невозможно — повысить процент можно, понизить нельзя. И назначать там никого нельзя.
На что мне Владимир Владимирович ответил: «Ну, вы хороший человек, только наивный. Вы же понимаете: кто платит, тот и заказывает музыку».
Я его не убедил. Мы с Горбачевым Михаилом Сергеевичем потом еще писали ему письмо, на которое получили из администрации ответ: общественное телевидение — вещь, конечно, хорошая, но — «еще рано». Вот вам всем — «еще рано».
— А как Вы относитесь к уровню профессионализма нынешних журналистов?
— Я отношусь сдержанно. Я понимаю, что в тех политических условиях, в которых работают журналисты, быть журналистом сложно. Нет открытых запретов, но есть множество известных, о которых официально не говорят. Сильно работает самоцензура. Цензуры нет, но каждый журналист знает: об этом лучше не говорить, опасно… И он уже журналистом быть не может! Упрекнуть журналистов в этом я не могу. Всегда в таких случаях вспоминаю стихи Евтушенко: «Сосед ученый Галилея, был Галилея не глупее: он знал, что вертится Земля, но у него была семья»…
Нельзя требовать от журналиста, чтобы он чем-то жертвовал всерьез только потому, что ему не дают быть журналистом.
Потому, говоря о невысоком качестве современой журналистики, надо понимать причины. Конечно, сейчас полно продающихся журналистов. Но не стоит забывать, что и они являются заложниками той политической ситуации, которая складывается в стране последние лет 12.
— А сами Вы откуда предпочитаете новости узнавать? Современными техническими устройствами активно пользуетесь?
— Если говорить о всяких этих «айпадах» и прочее, то я не охотно ими пользуюсь — мне не в кайф, как говорится. Может быть, в силу возраста предпочитаю бумажные издания. Gerald Tribune, New York Times, ICONS — это из англоязычных; из российских — «КоммерсантЪ» и «Ведомости» — это то, что я читаю, можно сказать, религиозно. Что касается всяких Лента.ру или ЖЖ, я никогда не могу понять, откуда они берут информацию. «Говорят, что». Кто говорит? «Из хорошо информированного источника стало известно»…Я как журналист не могу это принять. Поэтому они меня мало интересуют. Я пользуюсь такими источниками, которые за много лет своего существования завоевали определенный авторитет. Я понимаю, что они тоже могут врать. Не то, что бы врать. Просто все они имеют свою определенную политическую точку зрения, я это понимаю и читаю разную прессу.
— А вам не кажется, что в последнее время власти в России стали прислушиваться к СМИ? Если раньше на критические публикации просто не обращали внимание, то сейчас стали реагировать?
— Определенные лица всегда реагировали на это, причем весьма резво. Например, Лужков, который подавал в суд на журналистов, которые его критиковали, и всегда выигрывал. Потому что суды — московские — сильно от него зависели. Власть в России традиционно не обращает внимание на СМИ. Да, сейчас происходят некоторые изменения. Произошли некоторые изменения в обществе. Я думаю, это связано с президентством Медведева, акценты сместились, возникло ощущение, что пресса существует не как инструмент власти, а играет и другую роль. Я на ваш вопрос ответил так: да, но это только первые намеки на то, что руководство страны станет обращать внимание на то, что появляется в СМИ.
— Если Путин вернется к власти, все опять встанет на прежние места?
— Я боюсь, что да, если он вернется. Но я очень надеюсь, что он не вернется.