Наша главная беда – самоцензура.

Журналист провел творческий вечер в Петербурге. Познер рассказал о непростых отношениях с властью.

В Северную столицу Владимир Познер приехал из Италии, где работает над очередным документальным проектом. Свое выступление журналист начал с короткой автобиографии, а затем ответил на вопросы аудитории.

Как-то я оказался на одном корабле вместе с нынешним президентом Израиля Шимоном Пересом. Пользуясь случаем, попросил его помочь мне разобраться: кто я такой? Я родился в Париже от француженки-католички и был крещен в католической церкви. Но мой отец – русский еврей, хотя сам был атеистом. Рос я в Америке, живу в СССР. Кто же я? Он посмотрел на меня своими мудрыми глазами и сказал: “Если вы не знаете, кто вы, то, скорее всего, вы еврей”.

В 1986 году мне исполнилось 52 года. В это время прошел наш первый телемост Ленинград – Сиэтл, который изменил мою жизнь – вдруг я проснулся знаменитым. Отклик был фантастическим: я получил 77 тысяч писем с единственным вопросом: “Зачем вы посадили в студию этих дураков? Вот если бы меня позвали, я бы знал, что говорить”.

Премия Листьева, ведущим которой я стал в конце прошлого года, была придумана, чтобы объединить враждующее медиасообщество. Не случайно первым лауреатом выбрали Леонида Парфенова, который не является представителем ни одного канала. Перед началом церемонии Парфенов сказал мне: “Знаете, я написал довольно злую речь, критикующую наше телевидение”. Правда, было непонятно, кому он ее адресовал, ведь в зале тогда сидели его коллеги и соратники, которые и так все знали. А сверху, что интересно, никакой реакции не последовало.

Сегодня в стране очень циничное отношение к свободе слова. Чем меньше аудитория у того или иного СМИ, тем больше у него возможностей. В газетах и журналах свобода слова есть – там власть активно критикуют, но каждое печатное издание читает максимум миллион человек. Телевидение – это совсем другое. Здесь свобода слова сильно ограничена. Но главная наша проблема – самоцензура. Когда ты собираешься что-то сказать, всегда задумываешься: а нужны ли тебе лишние проблемы?

Власть меняет человека. Поначалу Медведев вел себя скованно, не очень хорошо говорил, а теперь посмотрите на его взгляд, осанку, жестикуляцию. Все чаще он стал расходиться с Путиным во взглядах. В интервью немецкому телевидению Путин как-то сказал, что они с Медведевым одной крови. Через некоторое время журналисты пересказали эти слова президенту, на что тот ответил: “Надо пойти в лабораторию, проверить”. Поэтому “тандем”, как его принято называть, давно уже не тандем. Будет ли Путин выставлять свою кандидатуру на следующих выборах? Думаю, что нет.

_{»crosslinked«}

К записи "Наша главная беда – самоцензура." Один комментарий

Феликс | 09 09 2011

Реплика Шимона Переса: “Если вы не знаете, кто вы, то, скорее всего, вы еврей”, любопытная и человек он, конечно, мудрый. И все же, Владимир Владимирович, на Вашем месте я не стал бы примеривать ее на себя. В случае с Вами, мне кажется, дело обстоит несколько проще. А может и сложнее. Родились Вы в Париже от француженки-католички и были крещены в католической церкви. Отец Ваш — русский еврей, атеист. Любой из нас обнаружит в себе примерно такой же “микст”, с разными вариациями. Россия, как известно, многонациональная, многоэтническая страна. Помнится, один весьма уважаемый человек, когда Вы брали у него интервью, сформулировал буквально следующее: “Чистотой своей крови могут похвастаться разве что макаки.” В том смысле, что человек должен гордиться другими вещами. Что Вы сделали для этой страны? Для России? Свободно владея несколькими европейскими языками, Вы успешно могли бы реализовать себя где угодно. Но Вы предпочитаете жить и работать в России. Вы достойно представляете свою профессию у себя дома и за рубежом. Судьба России, проблемы России Вам не безразличны. Стало быть, Вы — русский, Владимир Владимирович. Это же Вам скажут многие русские. Я имею ввиду культурных представителей нации, а не тех псевдо патриотов, которые национальность определяют по форме носа, разрезу глаз и проч. Что касается самоцензуры. Самоцензура в некоторых случаях, на мой взгляд, вещь небесполезная. Например, запретить самому себе говорить о том, в чем я не разбираюсь. Писатель Владимир Осипович Богомолов хорошо об этом сказал: “По моему убеждению, которому я неуклонно следую, автор может писать только о том, что он знает досконально.” В противном случае получится как у классика: “Философствуют все, а философии — нет.” Спасибо большое за разговор. Удачи! Reply

Оставить комментарий