Странная этика «второй древнейшей»

Александр Зеличенко публицист, философ.
О журналистской этике и просто этике

Меня не слишком заинтересовало интервью с Эрнстом. Дочитав до описаний сексуальных подвигов начальника Первого в юности, я текст закрыл. И так бы и не узнал о том, кто же все-таки убил Влада Листьева.

Впрочем, едва ли я стал бы этом жалеть: о том, кто и за что у нас может убить большого теленачальника, можно догадаться и без откровений его преемника. Но обстоятельства сложились так, что разразившаяся буря по поводу этичности публикации данного интервью заставила бы и слепого прочитать его до самого конца.

Вот эта-то буря и показалась мне очень важной. Много более важной, чем вызвавший ее повод. Уж больно очень интересным стал получаться этот разговор о журналистской этике.

Когда на интервьюера набрасывается с площадной руганью Максим Шевченко, это нормально, здесь нечему удивляться: его отношения к вопросам этики широко известно и постоянно публике демонстрируется. Но когда Гусев, Муратов, Носик, Познер(см. ниже) в один голос говорят, о том, какое страшное преступление совершил – и кто, как Вы думаете: Эрнст, что молчал, или Лисовский, потому что заказал? – да нет же, наивные вы мои, не они, а Левкович, потому что опубликовал, то вот тут-то и открывается простор для серьезного разговора.

За всеми перепитиями этой жаркой дискуссии я не следил, но из того, что мне попалось, только Шендерович высказался в том духе, что у вопроса есть и вторая сторона. И понятно – по сравнению с Муратовым или Гусевым сегодня Шендерович всё-таки человек полу-статусный, всё-таки он меньше в «тусовке», меньше в практической журналистике, и ему не так будет больно за высказанные сомнения.

Главным же редакторам такая роскошь не позволительна – выскажись они иначе, кто из сильных мира сего станет иметь с ними дело? Да и не только с ними – с их журналистами? Так что профессиональный их интерес здесь вполне понятен.

Но ведь – смотрите что получается – как профессиональный и вполне понятный этот интерес вступает в противоречие с интересами более широкими – гражданскими и просто человеческими.

Что произошло? Журналист узнал об очень опасном для общества обстоятельстве. В данном случае – о том, что в высшем законодательном органе страны сидит и правит нами убийца.

Не смейтесь, не отмахивайтесь – что, дескать, все они там убийцы. Если и так, то и это не слишком смешно…

Но неважно – точно так же «не под запись» – журналист может узнать о готовящемся массовом убийстве, или взрыве атомного реактора, или еще о каком-нибудь страшном деле, о котором нужно рассказать людям.

И что ему делать? Рассказать и закончиться как журналист, да еще и работе-зарплате своих товарищей-журналистов навредить? Или промолчать, как того велит «профессиональная этика»?

Кстати, почему «профессиональная»? Зачем здесь еще дополнительное определение? А затем, чтобы показать, что этика эта, профессиональная, от обычной этики отличается, и потому не слишком она, эта «этика» этична.

Так вот – как поступить? Сказать правду, спасти людей (нас с вами), но пожертвовать своим благополучием, профессиональным успехом? Или соблюсти цеховые правила «второй древнейшей», сохранив при этом и сопутствующие жизненные блага?

Вопрос, казалось бы, очевидный, простой очень вопрос. Но вот здесь-то и начинается самое интересное.

Простой этот вопрос, который жизнь перед каждым из нас ставит едва ли не ежедневно, никто из властителей дум либеральной интеллигенции, никто из господ либеральных журналистов ставить не хочет. И говорить властители готовы о чем угодно, кроме как только об этом простом, хотя и остром, как бритва, вопросе.

О моральном облике отступника, о его корыстных мотивах (ну, как же – конечно, захотел «дешево попиариться»; «попиарится» вообще скоро станет эвфемизмом для «сказать правду», все труднее становится пиарится иначе), о том, что жаловаться на властьпридержащих надо прокурору – уж он-то во всем разберется и властьпридержащих прижучит, о том, что и так все давно знают, кто убил Листьева, и что никакой тайны тут вообще нет… В общем, обо всем.

Кроме одного – что молчать в таких делах – подлость. И когда совершение подлости оправдывают журналистской «этикой», это значит только одно – что что-то очень плохо с этой самой «этикой». Что не слишком она этична, эта «этика». И что оттого, что «у них тоже так», этичней эта «этика» не становится.

Всё, что я пишу, элементарно. Об этом можно (и нужно бы) рассказывать четвероклассникам на уроках этики, коль скоро уж их ввели. Но почему это элементарное приходится объяснять взрослым людям, да и не просто взрослым, а людям, составляющим элиту, во всяком случае, профессиональную и культурную элиту, общества?

Почему другому члену этой элиты, и тоже не жлобу какому-нибудь, а человеку с приличной репутацией, Юлию Гусману нужно объяснять, что неприлично вести себя так, как он вел себя во время выступления Арабова?

Почему люди в нашей элите совсем не боятся, что такие поступки сделают их нерукопожатыми? Почему не находят нужным хотя бы просто промолчать, если уж боятся говорить опасную правду? Почему так уверены, что «Ну, ты же, старик, сам всё понимаешь…» восстановит их репутацию, какими бы неблаговонными нечистотами они ее ни замазали? Почему? И почему не слышно совсем других голосов – тех, кто не страшатся сказать, что король-то у нас не вполне одет?

Мне кажется, что всё это очень важные вопросы. Вопросы о нравственном состоянии нашего общества. А значит – и о нашем будущем.

Источник

Интервью: О журналистской этике

Гости: Владимир Познер

У журналиста есть железные совершенно, неизменные правила, что если человек тебе сказал "off the records", то вы обязаны это соблюдать, что бы это ни было…

---

Т.ДЗЯДКО: В Москве 15 часов 8 минут, начинаем дневной «Разворот». Ирина Воробьёва и Тихон Дзядко здесь в студии. Вот, о чем мы сейчас будем говорить. Как вы знаете, одна из главных новостей сегодняшнего дня – это информация о том, что, якобы, за убийством Владислава Листьева стоит Лисовский, известный предприниматель и ныне член Совета Федерации. Журналист Евгений Левкович опубликовал в своем блоге на сайте «Сноб» интервью 5-летней давности с гендиректором Первого канала Константином Эрнстом, в котором Константин Эрнст не под запись, по утверждению Евгения Левковича (сейчас Эрнст это уже опровергает), как будто бы заявил, что знает, что за убийством Листьева стоит Лисовский. Так это или нет, мы не можем знать, не можем утверждать, здесь слово против слова. Но мы сейчас хотели бы…

И.ВОРОБЬЁВА: Вообще мы даже не столько об этом хотим поговорить.

Т.ДЗЯДКО: Именно. Мы сейчас хотели бы поговорить о принципе. Смотрите, есть некая информация, по утверждению журналиста сказанная ему off the records, то есть не под запись. Но журналист решает, что эта информация является общественно значимой и, все-таки, ее публикует. Имеет он на это право или нет? Будем сейчас обсуждать это с нашими коллегами, потом поговорим с вами, с нашими слушателями радиостанции «Эхо Москвы». Сейчас у нас первый наш гость по телефону – это телеведущий Владимир Познер. Владимир Владимирович, добрый день.

В.ПОЗНЕР: Добрый день.

Т.ДЗЯДКО: Добрый день. Здесь Ирина Воробьёва и Тихон Дзядко. Вопрос к вам следующий: допустимо или нет публиковать информацию, сказанную не под запись, если эта информация является общественно значимой, что ли?

В.ПОЗНЕР: Значит, здесь вы берете интервью у человека и в какой-то момент он вам говорит «Я вам сейчас кое-что скажу, но это off the records». И недаром это по-английски говорится, потому что в англосаксонской печати и журналистике есть определенные совершенно представления о том, что можно и чего нельзя. И это возникло раньше, чем в других странах.

Так вот. Если вам говорят «off the records», вы обязаны сказать следующее: «Нет, я все равно буду этим пользоваться» и, значит, вам не скажут. Или вы говорите «Да, хорошо» и тогда вы никогда не имеете право это давать в эфир или печатать, если только не было договоренности, что, скажем, после моей смерти или что-нибудь в этом духе. Если вы нарушаете, то, с моей точки зрения, вы перестаете быть журналистом.

И.ВОРОБЬЁВА: То есть получается журналист – он сродни священнику, которому…

В.ПОЗНЕР: Нет, это не исповедь. Это не исповедь. У меня есть информация, которую я не могу доказать. Но по моим данным, то есть по моему мнению это так-то и так-то. Но поскольку я не могу доказать это, то я это вам говорю, но не для печати. Это ничего общего не имеет со священником, с признанием своей вины, с грехом. Это совсем другое.

Т.ДЗЯДКО: Скажите, пожалуйста, Владимир Владимирович, а если эта информация по мнению журналиста, например, является общественно значимой и?.. Я понимаю сейчас в порядке фантазии, человек говорит не под запись, что по его мнению, у него нет доказательств, но, тем не менее, завтра начнется война, скажем. И, соответственно, если журналисты опубликуют эту информацию, то огромное количество людей из зоны, где начнутся боевые действия, смогут эвакуироваться. Это вносит какие-то коррективы в этот принцип или нет?

В.ПОЗНЕР: На мой взгляд, не вносит. Вот, врач должен спасать жизнь человека, даже если это последний подонок, который виноват в смерти, я не знаю там, невинных детей. Потому что это дело врача. Он обязан. Он потому называется врачом. И никаких извинений быть не может. Вот, у журналиста есть такие же железные совершенно, неизменные правила, что если человек тебе сказал «off the records», то вы обязаны это соблюдать, что бы это ни было.

И.ВОРОБЬЁВА: Ясно. Спасибо большое. Ну, тут все предельно понятно. Спасибо огромное. Телеведущий Владимир Познер был у нас на прямой линии телефонной со студией. Продолжаем звонить нашим коллегам из других изданий.

Источник

К записи "Странная этика «второй древнейшей»" 4 комментария

дмитрий | 06 04 2013

Браво, бис, уряяяя, господин “выдающийся” журналист! Это надо уметь: уйти от ответа на прямой вопрос и приплести пример с врачом. Значит, т.н.журналистская этика позволяет молчать “в тряпочку” даже тогда, когда речь идет о жизни или смерти не просто твоего друга, коллеги, просто человека, но и множества людей,(не дай, конечно Бог)? Хотя, причем тут Бог на небесах, если есть ” богоравный” Познер на Земле? И этот ” деятель” не только “полощет” мозги телезрителям, но еще и преподает студентам. Неужели никто не в состоянии понять, что нельзя терпеть постоянные плевки в прошлое и настоящее страны, которая для Познера, по его собственному признанию, лишь место работы. Хотя тут же следует еще одно:”Я очень люблю Россию и воюю за нее, как могу”. Назвать конкретно: с кем сражается, не щадя живота, этот Аника, по этическим соображениям, конечно не может. Такие вот на сегодня “этикеты”. Reply

Максим Иванович | 06 04 2013

Один уважаемый человек в личном разговоре выразил свое ничем не доказанное мнение. Другой повелся на эту разводку и растрезвонил на всю страну. Обезьянки повторили и оскорбились отсутствием разоблачений на основе личного мнения. Согласен с Познером – журналисты не должны опускаться до публикации слухов ради поднятия своих рейтингов. Такой подход подрывает доверие к журналистам и к СМИ вообще. Если есть догадки – либо докажи, либо молчи. Есть другой вариант – никто ничего не говорил, как это сообщил Эрнст (http://www.kommersant.ru/news/2162312). Тогда это разводка неуважаемого Левковича, который потерял доверие и хочет подняться в топ яндекса, потому что он продажный трус и алкоголик: http://john-levkovich.livejournal.com/ Такие разводки любил устраивать неуважаемый Березовский: http://2002.novayagazeta.ru/nomer/2002/35n/n35n-s15.shtml http://lj.rossia.org/users/shaulreznik/61232.html Тем кто верит во все это – “пилите Шура пилите они золотые…” Reply

Sergio | 09 04 2013

Ответы на вопросы по этикичности тех или иных поступков, всегда очень индивидуально оправданы. Эрнст молчал в тряпочку после убийства Листьева, поскольку боялся за свою жизнь(если принять за правду вину Лисовского). Левкович согласился на подобную публикацию-бомбу под Эрнста и Лисовского банально из-за бабла. Ну а Познер в своем амплуа хамелеона, еще советской закваски. Там этика была узкой направленности – как начальство скажет. Но одно то, что Познер обсуждал эту тему, говорит о его антиэрнстовской позиции, поскольку сам вброс информация предполагал одно – облить грязью, диффамировать провластных Эрнста и Лисовского. Имхо. Reply

Sergio | 09 04 2013
	Эрнста можно понять по-человечески. Поступок Левковича, которому автор статьи приписывает лавры чуть ли не блюстителя морали, пахнет хорошим куском бабла, из-за задержки в 5 лет.(интервью аж 2008г.) Информация подана в нужное время и с нужным дополнением-разоблачением, чтобы мы с вами полоскали фамилии этих деятелей. И нет тут никакой морали, и ничего личного. Бизнес, ребята, бииизнес! Reply

Оставить комментарий

Click here to cancel reply.

(обязательно)

(обязательно)

(дополнительно)

Это не спам.

Authenticate this comment using OpenID.